Разорванные цепи  - Ирина Давыдова

Ничего не мешало, и поэтому, через двадцать минуть я стоял у двери сявки и ждал, пока она впустит меня в свое логово. Щелчок замка послышался после третьего звонка, и Поля предстала передо мной сонная, с растрепанными волосами, еще находясь в полудреме, чтобы встретить меня у двери своей квартиры. Почему-то ее домашний вид еще больше завел меня, и я поцеловал ее прямо в коридоре, почти кусая мягкие, пьянящие губы, не в силах сдержать свое желание.

Прижимал к себе так сильно, что она задыхалась от моего напора, начав дышать часто и прерывисто. Но я знал, что ей это нравилось, иначе Полина начала бы меня отталкивать, но она только недоуменно улыбнулась моему неожиданному напору.

— Олег, что случилось? Ты набросился, как зверь, дай хоть дверь закрою, соседи…

— Хрен с соседями, пусть завидуют молча!

Я, словно в бреду, как после большой дозы алкоголя, снова набросился на нее с поцелуями, руки и бедра жили своей жизнью, пытаясь одновременно вжаться в желанное тело и стянуть с нее так раздражающие шмотки.

— На тебе слишком много одежды, девочка, давай избавимся от нее.

— Прямо в коридоре?

— А почему нет? — пробормотал я, лихорадочно стягивая через ее голову пижамную маечку, и стискивая жадными руками грудки с торчащими сосками.

Во мне боролось два желания. Я хотел впиться в соски, с силой втягивая их в рот, оттягивая руками и сжимая так, чтобы они были как можно ближе друг к другу, облегчая мне задачу их ласки одновременно. С силой втянул сосок, прикусывая его зубами, без боли, просто перекатывая, ощущая, как по телу Полины прокатывается волна мурашек и она немного обмякает в моих объятьях. А еще ужасно хотел оголить все ее тело, чтобы ласкать не только грудь, а везде, где только дотянусь, а дотянусь я ко всем сладким местечкам.

— Я не сделал тебе больно, девочка? Ты так ох*енно меня заводишь, хочу в твое тело, внутрь тебя, в твои влажные глубины. Мой член уже болит от воздержания, и яйца поджимаются. Ты ведь поласкаешь их мне? Хочу почувствовать на них твои пальчики. Черт, как только представлю, так аж трясет! Дай ручку, вот так, — я шептал ей охрипшим голосом, и, взяв за руку, положил ее себе на член, — Здесь, да, сильнее, можешь пройтись по всей длине! Хорошо, еще, ласкай его, умничка, — я кайфовал и готов был кончить прямо сейчас от ее проворных пальчиков, да только не хотел так скоро сдаваться, — Бл*дь, остановись, заводишь даже поверх одежды, хватит, а то не выдержу. Я и так уже на грани!

Ее руки переместились на мое тело, она с явным удовольствием проводила по плечам, бокам, по спине, впиваясь ногтями в смуглую кожу. Расстегивала неподдающиеся пуговицы, непослушными от спешки пальцами, а я ждал, замерев, когда же ее руки коснутся голой кожи. Вот это, за*бись, ощущения. Как током шибает и накрывает с головой! И когда девчонка начала обводить кубики на торсе и животе, очерчивая каждый мускул, лаская и неизбежно стремясь вниз, туда, где все налилось и ощущалось живым пульсирующим камнем, я перехватил ее руки, применив силу, потому что Полина больше не хотела сдерживаться в ласке и изучении моего тела. Жар ее возбуждения ощущался даже сквозь одежду, которая все больше меня раздражала.

— Бл*дь, не могу больше. Дальше сама раздевайся, — произнес, хриплым от желания, голосом, — где твоя спальня… и ванная… мне нужна минута?!

В лихорадочной спешке прошел в ванную комнату, привел себя в порядок под струями душа, и, оставив одежду на полу, голым прошел в комнату, которую несколькими минутами ранее мне показала Полина.

Она скромно сидела на кровати, голенькая и такая миниатюрная, словно фарфоровая статуэтка.

При виде меня ее рот приоткрылся в виде большой букве «О», чему я усмехнулся, и произнес:

— Удивил размерами? У твоего мужа был меньше? Не бойся, привыкнешь, еще никто не жаловался, наоборот, только хвалили.

— Ты уверен, что это все в меня поместится?

— Почему нет, нам будет хорошо, не обижу! Я осторожно…, пока не привыкнешь и не подстроишься.

Полина обреченно вздохнула и жалобно посмотрела на меня, потом на, колом торчащий член, который от этого дернулся в нетерпении, словно говоря: «Чего ждешь, давай уж, оприходуем эту малышку!»

Подойдя к девочке, я осторожно опрокинул ее на кровать, несколько минут внимательно рассматривая стройную фигурку.

— Крошка, у тебя вкусное тело, нам определенно будет хорошо вместе.

С этими словами я лег на бок и начал медленно ласкать тело Полины, оглаживая ладонями, добираясь до груди и дальше, до нежной шейки. Склоняясь ближе, прикусывал мочки маленьких притягательных ушек, чуть щекоча их дыханием. Нарочито влажным языком медленно проводил дорожку по шее, ключицам, спускаясь к груди. С удовольствием целовал поочередно оба полушария, присасываясь то к одному то к другому ареолу, рассматривая, как от моих усилий набухают кровью вершинки, похожие на косточки вишен. Вскоре Полина сама выгибалась вперед под губами, постанывая, когда мой язык особенно остро проходился по нервным окончаниям груди. Ее чувственные движения действовали на меня, как ощутимый удар хлыстом, член дергался и трепетал, головка была такой чувствительной и горячей, что я боялся кончить от случайного соприкосновения к простыне или одеялу на кровати. Необходимо было немного отвлечься, быстро спустить пар не входило в мои планы.

— Милая, какая же ты сладкая, я готов сожрать тебя без остатка за твою чувственность и такую щедрую отдачу на ласки. Бл*дь, как горячо я тебя чувствую.

Я вошел в нее двумя пальцами, растягивая под свои размеры, зная, что если войду в нее без предварительной подготовки, то сделаю больно и поэтому тянул эту страстную пытку, мучая отсрочкой ее и себя. Какая же она маленькая и нежная! Я не просто двигал пальцами в разные стороны, я ласкал круговыми движениями складочки и нервные окончания нижней части влагалища, там, где чувствительный вход, не вынимая полностью пальцы и чувствуя, как отзывается влажностью тело Полины на эти действия.

— Девочка, никогда ни перед кем не стесняйся своих чувств и желаний. Высказывай их и удовлетворяй. Другой жизни для них не будет.

От моего шепота Полина широко распахнула свои глаза с огромными от страсти зрачками. Какие же они охренительные в обрамлении длинных ресниц. Я воспользовался этим моментом, чтобы демонстративно начать ритмично играть с ее клитором, добиваясь того, что она все чаще вздрагивала всем телом под моими руками.

— Да, дорогая, я намеренно разжигаю в тебе эту похоть и страсть, тот животный инстинкт, который живет в каждом теле. И в твоем тоже, только ты еще не знаешь, какой сильный он бывает, когда хочется рычать, кусать, царапать, изгибаться под мужским членом, желая его всей своей сущностью. Тебе ведь нравится, что ты видишь? Мой член, что стоит торчком для тебя. Чтобы войти и долго терзать, показывая, от кого ты получаешь такое наслаждение, что просто хочется — растерзать. Это то, что сильнее разума, сильнее воли. Это горячая раскаленная жадность, что появляется внизу живота и начинает подниматься, затопляя, заставляя задыхаться, крича от необузданного желания, — я продолжал ласкать ее клитор, а второй рукой прошелся по животу, слыша ее страстные стоны, издаваемые приоткрытым ротиком. — Чувствуешь ее нарастание, которое затмевает все остальное, кроме одного: принадлежать полностью и быть оттра*анной так, как никогда раньше. Так давай, рычи, кусай, сделай все, как тебе нравится. Я весь для тебя, для удовольствия! А ты для моего, и я получу все, что хочу.